Неточные совпадения
Стародум.
Слушай, друг мой! Великий
государь есть
государь премудрый. Его дело показать людям прямое их благо. Слава премудрости его та, чтоб править людьми, потому что управляться с истуканами нет премудрости. Крестьянин, который плоше всех в деревне, выбирается обыкновенно пасти стадо, потому что немного надобно ума пасти скотину. Достойный престола
государь стремится возвысить души своих подданных. Мы это видим своими глазами.
Анна, не отвечая мужу, подняла бинокль и смотрела на то место, где упал Вронский; но было так далеко, и там столпилось столько народа, что ничего нельзя было разобрать. Она опустила бинокль и хотела итти; но в это время подскакал офицер и что-то докладывал
Государю. Анна высунулась вперед,
слушая.
Вот этот вельможа и
слушает: говорят, пятнадцать тысяч будет стоить, не меньше, и серебром-с (потому что ассигнации это при покойном
государе только обратили на серебро).
— Ну, па-а-слушайте, милостивый
государь, ну, куда мы идем? Я вас спрашиваю: куда мы стремимся и в чем тут остроумие? — громко прокричал поручик. — Если человек несчастный в своих неудачах соглашается принесть извинение… если, наконец, вам надо его унижение… Черт возьми, да не в гостиной же мы, а на улице! Для улицы и этого извинения достаточно…
Не
слушай,
государь!
Известно, так дурачимся, для шутки,
Промеж себя.
— И
слушать не хочу, милостивый
государь! — возвысил голос помещик, — и
слушать не хочу! С места не сойду, покамест не выкушаете…
Государь этого не хотел долго
слушать, а Платов, видя это, не стал усиливаться.
— Не
слушай его,
государь, — умолял Малюта, — он пьян, ты видишь, он пьян! Не
слушай его! Пошел, бражник, вишь, как нарезался! Пошел, уноси свою голову!
— Что? — сказал Морозов, будто не расслышан, — угорела? эка невидаль! Прошу вас,
государи, подходите, не
слушайте жены! Она еще ребенок; больно застенчива, ей в новинку обряд! Да к тому еще угорела! Подходите, дорогие гости, прошу вас!
—
Послушай меня,
государь, — продолжала мамка, — берегись этих сказочников; чуется мне, что они недоброе затеяли; берегись их, батюшка,
послушай меня.
—
Государь, — сказал он, — не
слушай боярина. То он на меня сором лает, затем что я малый человек, и в том промеж нас правды не будет; а прикажи снять допрос с товарищей или, пожалуй, прикажи пытать нас обоих накрепко, и в том будет промеж нас правда.
— Надёжа-государь! — сказал он дерзко, тряхнув головою, чтобы оправить свои растрепанные кудри, — надёжа-государь. Иду я по твоему указу на муку и смерть. Дай же мне сказать тебе последнее спасибо за все твои ласки! Не умышлял я на тебя ничего, а грехи-то у меня с тобою одни! Как поведут казнить меня, я все до одного расскажу перед народом! А ты, батька игумен,
слушай теперь мою исповедь!..
— Так это вы, — сказал, смеясь, сокольник, — те слепые, что с царем говорили! Бояре еще и теперь вам смеются. Ну, ребята, мы днем потешали батюшку-государя, а вам придется ночью тешить его царскую милость. Сказывают, хочет
государь ваших сказок
послушать!
Когда дано было более 50 ударов, крестьянин перестал кричать и шевелиться, и доктор, воспитанный в казенном заведении для служения своими научными знаниями своему
государю и отечеству, подошел к истязуемому, пощупал пульс,
послушал сердце и доложил представителю власти, что наказываемый потерял сознание и что, по данным науки, продолжать наказание может быть опасным для его жизни.
—
Государь мой, — говорил чиновник жалобно и громко, — прошу
послушать превосходные и утешительные стихиры, сочинённые дядей моим, знаменитым пиитой и надворным…
—
Послушай, Анастасья Тимофеевна, ведь
государь твой батюшка изволил приказать: так власть твоя, сударыня, ослушаться не смею!
Буланов (горячо).
Послушайте, милостивый
государь!
— Милостивые
государи! — повысив голос, говорил Маякин. — В газетах про нас, купечество, то и дело пишут, что мы-де с этой культурой не знакомы, мы-де ее не желаем и не понимаем. И называют нас дикими людьми… Что же это такое — культура? Обидно мне, старику,
слушать этакие речи, и занялся я однажды рассмотрением слова — что оно в себе заключает?
— Опять тройка! понял? Или лучше молчи и
слушай: ты сказал
государь… это так, — голова, она должна уметь думать. Кормит все — желудок. Этот желудок — народ, он кормит; а сердце кто? Сердце это просвещенный класс — это дворянин, вот кто сердце. Понимаешь ли ты, что без просвещения быть нельзя! Теперь иди домой и все это разбери, что тебе открыл настоящий дворянин, которого пополам перервать можно, а вывернуть нельзя. Брысь!.. Не позволю! В моем уме и в душе один бог волен.
— Я вижу твое восхищение! — холодно возразил ей брат; — скоро! мы довольно ждали… но зато не напрасно!.. Бог потрясает целый народ для нашего мщения; я тебе расскажу…
слушай и благодари: на Дону родился дерзкий безумец, который выдает себя за
государя… народ, радуясь тому, что их
государь носит бороду, говорит как мужик, обратился к нему… Дворяне гибнут, надобно же игрушку для народа… без этого и праздник не праздник!.. вино без крови для них стало слабо. Ты дрожишь от радости, Ольга…
Хозяин, из почтения и радости, ничего не ел, гости также чинились и с благоговением
слушали, как
государь по-немецки разговаривал с пленным шведом о походе 1701 года.
Где мнить мне,
государь!
Ты лучше знаешь. Не хотел ты
слушать,
Что про его рождение тебе
Сказала я. Когда ты положил,
Чтоб этот безотецкий сын детей
Сбил с разума, — твоя святая воля!
Так, значит, быть должно!
— Есть польза, — повторил он упрямо. — Ты
слушай ухом: стою за бога, за великого
государя… — и он целиком повторил свою формулу.
Попова. Простите, милостивый
государь, я не привыкла к этим странным выражениям, к такому тону. Я вас больше не
слушаю. (Быстро уходит.)
Все обнажили головы, и капитан прочел приказ, который матросы
слушали с благоговейным вниманием, жадно вникая в каждое слово. После этого был отслужен благодарственный молебен, и затем капитан приказал объявить отдых на целый день и разрешил выпить перед обедом по две чарки за здоровье
государя, отменившего телесные наказания. Все офицеры были приглашены на завтрак к капитану.
— Изволь, государь-батюшка, скушать все до капельки, не моги, свет-родитель, оставлять в горшке ни малого зернышка. Кушай, докушивай, а ежель не докушаешь, так бабка-повитуха с руками да с ногтями. Не доешь — глаза выдеру. Не захочешь докушать, моего приказа
послушать — рукам волю дам. Старый отецкий устав не смей нарушать — исстари так дедами-прадедами уложено и нáвеки ими установлено. Кушай же, свет-родитель, докушивай, чтоб дно было наголо, а в горшке не осталось крошек и мышонку поскресть.
«Но, милостивый
государь, что же такое, прости господи, романтика, если ваша книга не романтика? Ведь за вашим пессимизмом уже прелюдирует и обычный романтический финал — разрыв, крушение, возвращение и падение ниц перед старой верой, перед старым богом… Да разве ваша пессимистическая книга не есть сама часть антиэллинизма и романтики, сама нечто «столь же охмеляющее, сколь и отуманивающее», наркотик во всяком случае?» И в самом деле,
послушаем (следует цитата из «Рождения трагедии...
— Это, милостивый
государь, не дребедень, — отвечал Горданов, — а это ноты, на которых мы сыграем полонез для вашего свадебного пира и учредим на этом дворянство и благосостояние ваших милых малюток. Прошу вас
слушать: человек, написавший все это своею собственною рукой, есть человек, уже компрометированный в политическом отношении, дома у него теперь опять есть целый ворох бумаг, происхождение которых сближает его с самыми подозрительными источниками.
Посадник
Ты разве трус?
Василько
Ты знаешь сам, что нет.
Посадник
А коль не трус, о чем твоя забота?
Не пред людьми, перед собой будь чист!
Василько
Так,
государь, да не легко же…
Посадник
Что?
Чужие толки
слушать? Своего,
А не чужого бойся нареканья. —
Чужое — вздор!..
— Я вас не хочу и
слушать! Я служу не вашему превосходительству, а России и
государю!
—
Слушаю,
государь! — отвечал Григорий Лукьянович и с низким поклоном удалился из опочивальни, уведя с собою и Петра.
— Не
слушай его, великий
государь, — смеясь прервал он князя Василия, — не недуг и не хозяйство тянет его к нашей вотчине… Едет он туда повидаться с своими дружками закадычными…
— А ты порой на меня гневаешься, жесток-де очень у меня Гришка-то! Думаешь, мне тоже сласть в крови их нечистой купаться,
слушать, как хрустят их кости разбойничьи? Да для твоей царской милости и купаюсь, и
слушаю. Как подумаю, что как одному спущу, другого помилую, ан вдруг они нам с тобой, великий
государь, спуску не дадут, нас с тобой не помилуют?!
— О молодость, молодость! как стала ты ныне нетерпелива! К его-то величеству и вашему благу,
государь мой, веду я речь.
Слушайте же меня, или я откажусь от устройства судьбы вашей.
— Слушаю-с! Постараюсь! Готов служить! Доложу
государю!..
Вставал
государь не позже пяти часов и обтершись, по обыкновению, куском льда и поспешно одевшись, до шести часов, помолившись Богу,
слушал донесения о благосостоянии города, отдавал приказания по делам дворцового управления.
— Ох,
государь, притворяется старик, хворью и немочью глаза тебе отводит. Хорошо, что меня
послушал ты, опалу на него наложил, пока я делом его будущего зятька занимался, а то, может, петь бы теперь нам над тобой панихиды.
Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался,
слушая его слова о том, что
государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории.
Но он не
слушал того, что́ ему говорил Фиргоф, и глядел то на
государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Был прочтен манифест
государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям, в то время как войдет
государь, когда дать бал
государю, разделиться ли по уездам или всею губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали
слушать, чем говорить.
— Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, — сказал
государь, снова взглянул в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что́ он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не
слушал.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых
государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее
слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного везде, где только появится.
— Я говорил и говорил в дворянском собрании, — перебил князь Василий, — но меня не
послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится
государю. Они меня не
послушали.
— Мне просить
государя! — сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезною раздражительностью. — О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь; я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и…
Слушай, я так прямо и пишу им, вот и пишу: «ежели бы я был казнокрад…»
— Oui, Sire, [
Слушаю,
государь,] — и адъютант исчез в дверь палатки.
Государь, склонив голову налево, с недовольным видом,
слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром.